Вячеслав Быков: Второе место в Ванкувере посчитаю неудачей
Сегодня сборная России матчем против шведов стартует в Кубке Первого канала - последнем турнире перед Олимпиадой-2010.
Интервью "СЭ" дал главный тренер сборной России Вячеслав Быков.
- С тех пор как в Олимпиадах разрешили участвовать всем сильнейшим, ни разу чемпионом Игр не становился действующий чемпион мира. Чем вы это можете объяснить?
- Это статистика, из которой я не стал бы делать каких-то серьезных выводов. Любой серии когда-то приходит конец.
- Вальяжность в матчах с другими соперниками, кроме Канады, нам не грозит?
- Нет. Я вам скажу, энхаэловцы больше ощущают, что там все будет непросто. Они варятся в этом соку, каждый день играют с очень сильными ребятами, которые будут нам в Ванкувере противостоять. Поэтому сомневаюсь, что появится какая-то самоуспокоенность. Думаю, что и хоккеисты из КХЛ это тоже понимают. И вообще, победы не дают основания для расхлябанности. Игроки почувствовали, что добиться их можно только при условии полной концентрации.
- На кого давление больше - на канадцев, которые играют дома, или на нас, победивших на двух чемпионатах мира и имеющих самых ярких звезд НХЛ?
- В наименьшей степени сейчас давление, мне кажется, только на финнов. Американцы стремятся доказать всем, что про них зря так мало говорят по сравнению с канадцами и что они могут утереть нос соседям. Велико давление на канадцев, поскольку они играют дома и уступили в двух последних финалах чемпионатов мира. И на шведов, потому что они действующие олимпийские чемпионы, и требовать от них будут того же. И на чехов, чья победа в Нагано еще не стерлась у людей из памяти. С нас тоже свой спрос. Разве что финнам в этом смысле поспокойнее. Но все зависит не от самого давления, а от того, как ты способен это давление переваривать.
- Насколько хорошо вы знаете НХЛ и наших будущих соперников?
- Не скажу, что хорошо. Но мы знаем своих ребят.
- Это важнее?
- Важнее.
- Второе место посчитаете неудачей?
- Безусловно. Любой, кто едет на Олимпийские игры, старается завоевать золото. И если приедет без него, не будет удовлетворен.
- Можно ли говорить, что сейчас идеальное время для того, чтобы мы выиграли Олимпиаду? Россыпь талантов, все в самом соку, два титула чемпионов мира...
- Это я вам скажу 28 февраля вечером (улыбается).
- Есть ли какой-то вариант выступления, при котором вы после Олимпиады подадите в отставку?
- Нет, я об этом не думаю. Тут можно привести вот какую параллель. Ты купил билет на поезд в Сочи или Ялту. Сидишь, едешь в отпуск и ломаешь голову: какая же там будет погода? Какой смысл? Ты уже туда едешь, у тебя нет другого выхода. В любом случае надо стремиться к лучшему. А думать об отставке - это значит заранее настраивать себя на негатив.
- Игорь Захаркин в одном из интервью признался, что две тройки в Ванкувере, если все будут здоровы, окажутся такими же, как на прошлых чемпионатах мира: "московское" первое звено Ковальчук - Малкин - Фролов и ударное сочетание Квебека Овечкин - Федоров - Семин. Так и есть?
- Это один из вариантов. Почему нет, если эти тройки доказали право на жизнь?..
- Овечкин, Малкин, Ковальчук, Дацюк, другие звезды... В Ванкувере все они захотят много игрового времени, а оно не резиновое. Как будете "разруливать" эту проблему?
- Думаю, ребята все прекрасно понимают. Мы решим этот вопрос. Просто то время, которое будет им отведено, каждый должен использовать по максимуму.
- В Москве-2007 Овечкин был в четвертом звене. И его мама, в прошлом знаменитая баскетболистка и тренер, публично сказала после той бронзы: "Выигрывает команда, проигрывает тренер"...
- Я не отказываюсь от справедливости этой фразы. Так было, есть и будет. Кто ее придумал - не знаю. Можно с ней соглашаться, можно - нет. Но в случае, как мы строим работу, я бы не стал разделять команду на составные части. Мы единая семья. Однако то, что капитан покидает корабль последним, верно. Как и то, что тренер отвечает за результат.
- Готовы признать, что в чем-то с Овечкиным два с половиной года назад ошиблись? Может, тему партнеров по звену до конца не продумали. Или с функциями не разобрались...
- Нет, до сих пор считаю, что все было правильно. Целью молодых партнеров Саши по звену было выполнить черновую работу и доставить ему снаряды. И ведь он бросал. Очень много!
- Что же тогда не пошло?
- А почему у Илюхи в Квебеке до финала никак не выстреливало? У Сашки годом раньше было то же самое. Нельзя же сказать, что из-за пребывания в четвертом звене у Овечкина было мало игрового времени и он не бросал. Просто он был моложе.
- Как-то вы с ним пообщались после московского первенства, объяснились?
- Я не считал себя виновным в чем-то. И сейчас не считаю. Говорить по душам - это значит объяснить человеку, почему ты ошибся. А я не видел своей неправоты, а значит, и необходимости ее признавать.
У меня и конфликта с ним не было. И недопонимания - тоже. Все было нормально. Потом мы виделись в Москве, пересекались в ресторане. Но там не было никакого выяснения отношений по итогам московского чемпионата мира. В то же время с его стороны, конечно, могло быть какое-то недовольство. Всегда хочется большего, и понять это можно.
И еще один вывод: раз мы не выиграли то первенство, значит, где-то ошибка все-таки произошла. Фактор удачи тоже нельзя списывать. Неопытность на тот момент вратаря Сашки Еременко, нерациональные действия защиты в роковой момент в овертайме... Но это спорт, игра. Обвинять кого-либо в том поражении я никогда не буду.
- Не опасались, что после Москвы могут возникнуть проблемы с приездом Овечкина в Квебек?
- Нет. Совершенно. Потому что конфликта как такового не было. Ведь ребята приезжают играть за сборную, а не за тренера. Поэтому не думал, что Сашка может отказаться.
И слава богу. Он патриот своей страны, и этим надо гордиться. Сколько было упреков в 90-е, что, дескать, энхаэловцы такие-сякие, не приезжают, думают только о деньгах, забыли, кто их растил... Много же было таких разговоров!
- Такие слова в печати, как крикуновское "Ковальчук пропил Вену", для вас абсолютно неприемлемы?
- Нет. Надеюсь, я никогда такого не скажу. Не смогу бросить подобное обвинение в чей-то адрес. Это неправильно и для меня невозможно.
- Понимаю, конечно, что следующим вопросом вас все уже замучили, но не задать его не могу. Почему для вас Алексей Яшин - персона нон-грата и вы не вызвали его ни на один чемпионат мира и не включили в число кандидатов на поездку в Ванкувер?
- Мы проверили его. Нам нужна уже другая энергетика, чем та, что мы увидели.
- Вы каждый раз рассматривали его кандидатуру заново или давно поставили на Яшине крест?
- Каждый раз заново. Но последнее его выступление в сборной, на Евротуре, нас, скажем так, раздосадовало.
- После Квебека вы сказали, что один хоккеист из числа не вызванных в сборную вас не понял и не простил. Это и был Яшин?
- Нет.
- Не назовете кто?
- Зачем? А с Лешкой у нас нет конфликтов. Он и сам об этом сказал в интервью. Все это надуманно. Знаю: наверняка ему обидно и горько, что с ним так поступили. Но такова жизнь.
- На то, что вы включили Алексея Ковалева в число кандидатов в олимпийскую сборную, повлиял тот факт, что он сам приехал в Квебек поддержать команду как болельщик?
- Будучи там, я не знал, что он приезжал. После Квебека созванивался с ним безотносительно этого факта. То, что он приехал, - жест доброй воли, показатель того, что он болел и переживал за команду. И Леша Яшин будет переживать, когда начнется Олимпиада. По-другому они не могут. Как бы горько ни было, они не будут желать команде какой-то гадости. Да, я не взял человека в состав. Но ребята-то тут при чем? Они будут желать им удачи. Оба много дали советскому и российскому хоккею. Но сейчас, может быть, уже пришло другое время. Впрочем, посмотрим, как Ковалев себя проявит. Он входит в число кандидатов на поездку в Ванкувер.
- Отчисление Семина перед Москвой послужило укреплению дисциплины? Это был не индивидуальный, а общекомандный акт?
- На тот момент я даже не думал, что это будет направлено на всю команду. Просто важно установить правила игры, по которым нужно работать. Да, жизнь может складываться по-всякому: возникают какие-то непредвиденные ситуации, но всегда есть возможность выйти на контакт. Ребята знают, что в любой момент могут мне позвонить. И это нужно делать: набери номер - и мы найдем точки соприкосновения.
Тогда же по-другому я поступить не мог. И наверняка это повлияло на команду. При этом мне было больно, потому что речь шла о сильном и талантливом игроке. Кто знает - может, с ним мы выиграли бы в Москве золотые медали?
- Но есть и обратная сторона: может, если бы он не прошел через отчисление в Москве, то не предстал бы таким блестящим хоккеистом год спустя в Квебеке.
- А если бы все развалилось, после Москвы нас бы сняли и работали со сборной уже другие? И такое, наверное, могло быть!
Конфликта не было и с Семиным. Потому что мы разговаривали, и откровенно. Он уникальный игрок и классный парень, просто еще до конца недооцененный в НХЛ.
- Может, хорошо, что вы не в первый же год работы со сборной выиграли золото? Когда победы приходят легко, когда они не выстраданы - и уходят так же.
- Знаю одно: на тот момент мы очень хотели победить. Никогда не думаешь, что надо сейчас проиграть, чтобы выигрывать потом.
- Я слышал, что вы используете специальные продуманные методы для сплочения команды. Перед выходом команды на лед все вместе складывают ладони...
- Есть разные методы и наработки. Они существуют во всем мире. В том числе и это.
- А то, что в Москве на разные матчи первыми на площадку выходили разные звенья - из той же серии?
- Да. Мы стараемся реагировать на команду, и у нас на этот счет есть разные задумки.
- Известно, что Федоров не хотел выходить к вам с Захаркиным, когда вы желали поговорить с ним в Вашингтоне после матча его "Кэпиталз". Не было у вас желания плюнуть и уйти, не унижаться до того, чтобы кого-то упрашивать?
- Нет. Мы прекрасно знали, от чего это шло. И в любом случае должны были поговорить с Сергеем и дождались бы его. В конечном счете мы поняли друг друга. Как нормальные цивилизованные люди, дали возможность человеку сделать все свои дела, никуда не спешили. Приехали, чтобы посидеть, поговорить. И сколько бы ему ни нужно было времени для необходимых профессионалу вещей, к примеру массаж, мы без проблем подождали бы и час, и два. Потому что профессиональное отношение человека к себе нельзя не уважать...
Когда Сергей все-таки пришел, мы уже разговаривали с остальными ребятами из "Вашингтона". И поначалу чувствовалось, что есть с его стороны какой-то напряг. Но когда он понял, что мы нормальные, адекватные люди, уважающие его и других ребят, все изменилось. Он задал профессиональные вопросы и получил такие же профессиональные ответы. В конце той беседы мы обнялись!
Вот что значит прямое и откровенное общение. Можно долго таить в себе какой-то негатив, и он будет расти, как снежный ком. Потом, когда назад все будет уже не вернуть, начнешь вспоминать, с чего все началось - и не вспомнишь. Потому что не было ничего серьезного! А вот если сразу сесть и поговорить, расставить все точки над i, задать нужные вопросы, всю напряженность можно мигом снять!
- В 90-м году Федоров, как и за год до того Могильный, убежал в Штаты. Тогда это был гораздо более серьезный шаг, чем, допустим, в случае с побегом Малкина из Магнитогорска в Питтсбург. Последний сделал это в условиях открытой страны, а Федоров не мог не понимать, что пути назад нет. Как думаете - такой серьезный поступок наложил отпечаток на его характер?
- Для того чтобы делать такие выводы, нужно знать человека глубже. Но - наверное. С другой стороны, мы видели, как он менялся буквально на глазах. К концу турнира в Квебеке мы увидели того Сережку, который был в ту эпоху. Улыбчивого, открытого, относящегося к людям с доверием.
- В начале чемпионата мира было не так?
- Сложнее. Все новое, человек в сборной давно не был. Как себя вести, как занять свою нишу в коллективе? А всего-то и нужно, что быть натуральным. Таким, какой ты есть. Все это мы в итоге и увидели. Думаю, он тоже почувствовал искреннее отношение к себе, и ответил взаимностью.
- Что заставило вас выпустить Федорова с Ковальчуком в решающий момент овертайма с Канадой?
- Не знаю. Но это решение пришло ко мне сразу, моментально. Для меня оно было очевидным.
- Верно ли представление, что в вашем тандеме с Захаркиным он делает упор на тактику, а вы - на психологию?
- Нет. Думаю, что мы оба занимаемся и тем и другим. Не нужно разграничивать наши функции. Мы много разговариваем, дискутируем, в какой-то степени спорим. Но всегда находим единое решение. У нас много схожего в менталитете.
- В какой момент вы поняли, что именно с этим человеком будете работать в связке?
- Мы познакомились еще в 86-м году, когда Игорь пришел в научную бригаду к Тихонову в ЦСКА, а я там играл. Много с ним беседовали, было очень интересно, проводили много времени вместе. По возрасту он был близок к нам.
В 93-м он был в штабе уже у Михайлова, и мы вспоминали былые годы. Была симпатия, человеческий контакт. Возникло желание поработать вместе. Он рассказал, что живет и работает в Швеции, мы обменялись телефонами. И договорились, что когда я закончу играть, то найдем друг друга, чтобы, может, трудиться совместно. Потом регулярно созванивались.
А в 2004 году, когда я принял ЦСКА, он как раз был в Москве в отпуске. Мы играли товарищеский матч, на который Игорь зашел. Я ему сразу сказал: "Готов?" Он тут же ответил: "Да".
- Вас можно назвать близкими друзьями?
- Да.
- А с игроками способны дружить?
- Дружба - вещь непростая. С теми, с кем работаешь, такое предположить сложно. Мы можем быть приятелями, но перерасти в дружбу это вряд ли способно. Да и ребята чувствуют не то чтобы субординацию, но хотя бы какую-то дистанцию. Да и мы должны ее держать, хотя за рамки хоккея это не выходит. В ресторане посидеть, поужинать? Пожалуйста! Но дружить - вряд ли.
- Когда вы в 1993 году поднимали над головой кубок, вручаемый чемпионам мира, при взгляде на главного тренера Бориса Михайлова не пришла в голову мысль: "Может, когда-нибудь и я буду на его месте"?
- Нет, абсолютно. Тогда я о таких вещах не задумывался - даже несмотря на то, что к тому моменту уже три года играл за границей. Мысли о том, кем я буду после хоккея, появились году в 95-м, когда мне было 35 лет. А на тот момент была просто эйфория, присущая всем без исключения игрокам в миг, когда они что-то выигрывают. Не более того.
- Знаковый момент: вы были последним капитаном нашей сборной - победительницы чемпионата мира перед 15-летним безвыигрышным перерывом. И именно вы стали тренером, который эту серию прервал. Можно сказать, передали эстафетную палочку самому себе.
- Мне как раз все эти годы было грустно ощущать себя последним капитаном-победителем. Не хотелось быть последним. И когда в Квебеке я им быть перестал и уступил очередь Алексею Морозову, для меня это было какое-то освобождение. Я все ждал, ждал - и, наконец, дождался. Многие, наверное, могут расценить это иначе: "После меня никого не было!"
Я испытывал совершенно другие чувства. После того как закончил играть в сборной, регулярно приезжал на чемпионаты мира и болел за нашу сборную - будь то в качестве зрителя или представителя ИИХФ. И ехал всегда с надеждой.
- После мирового первенства-93 в Германии вас в сборную больше не вызывали или вы сами решили завершить выступления в ней?
- Нет, я еще был в 95-м в Швеции, когда мы уступили чехам в четвертьфинале. Было очень обидно, поскольку играли здорово, и ничто не предвещало беды. Однако на то он и спорт, что в нем нельзя что-то предсказать заранее. Лично у меня было много моментов, но забить так и не сумел. Не шло - и все. Как сейчас помню: предыдущие матчи мы провели в другом дворце, а тут нам даже не предоставили возможности потренироваться. Другой воздух, разная температура... Задыхались, но жилы рвали. Как, думаю, и многие из тех наших команд, которым не удавалось взять медали. Чего-то не хватило.
- В общем, не выходит красивой легенды, что вы ушли победителем… Глядя из Швейцарии на то, что сборная из года в год ничего не может выиграть, вы представляли себе, что с ней происходит?
- В какой-то степени, но отдаленно. Чтобы иметь ясную картину, нужно было видеть все проблемы изнутри. Но общее представление было. Отъезд за рубеж лучших игроков, невозможность наигрывать сочетания в течение сезона - все это, конечно, сказывалось. А молодежи, которая приходила в сборную, не у кого было перенять победные традиции. Это кажется мне одной из причин многолетнего неуспеха. Ну и, конечно же, чехарда с тренерским составом тоже не способствовала достижениям. Смены тренеров были слишком частыми.
- Взаимное непонимание между энхаэловцами и тренерами старшего поколения также способствовало неудачам?
- Возможно, это одна из причин. Не могу сказать наверняка, что было именно так, но когда читаешь отзывы хоккеистов, такие мысли появляются. Всему верить, как теперь понимаю, тоже нельзя, но факт, что отношение ребят к выступлениям за сборную было не совсем лояльным. Атмосфера вокруг этой темы была не слишком здоровой. Даже когда я возглавил ЦСКА, возникали ситуации, когда у того или иного игрока не было желания ехать в сборную. Почему - я не спрашивал. Но это было.
- Чьей вины в этом вы видите больше - игроков, неправильно относившихся к сборной, или тренеров, не находивших того подхода к игрокам, которого требовало время?
- На мой взгляд, первая серьезная причина появилась в 1989 году. Конфликт, который тогда произошел у тренеров с Игорем Ларионовым и Вячеславом Фетисовым, наложил очень серьезный отпечаток на все, что происходило потом. Общество в ту пору созрело для серьезных перемен, демократия, что называется, стучалась в двери. Борьба за свободу, за возможность узнать мир продвигалась все дальше и дальше, но тренерский штаб во главе с Тихоновым оказался на другом полюсе.
В итоге начался не планомерный, а хаотичный отъезд, из-за которого за два-три года наш хоккей растерял буквально всех. Игроки начали бежать, причем в массовом порядке. Считаю, окажись тогда люди с той стороны поумнее, такого оттока можно было бы избежать, сделать все более цивилизованно и планомерно. Но случилось, как случилось.
Говорить, что всякий раз тренерский штаб был виноват в том, что не находил общего языка с ребятами из НХЛ, было бы упрощением. Каждый год не был похож на другой, каждый тренер строил отношения по-своему. Не буду говорить, что кто-то прав, а кто-то нет, потому что для таких выводов надо вариться в этом соку.
Чтобы взобраться на Эверест, нужно обладать гигантским запасом характера, силы воли и здоровья. И учитывать каждую мельчайшую деталь. Спортивный Эверест - то же самое. Что в Квебеке, что в Берне, что на предстоящих Олимпийских играх - везде было нужно и будет нужно просчитывать каждый нюанс. И если, что называется, еще на нулевом цикле у тебя есть проблемы и ты не можешь их решить, надеяться на что-то серьезное непросто.
- В 2006 году состоялся матч на Красной площади между сборными России и мира, в котором пятерка Ларионова вышла в полном составе, а руководил ею Тихонов. Участвовали в нем и вы. Не находите, что там и родилась аура единства, которая помогла преодолеть все распри и вернуть наш хоккей на высший уровень?
- Сомневаюсь. Сильно. Если вы это ощутили, то, наверное, это был хорошо разыгранный спектакль. Грубо говоря - показуха. Это мое мнение. Не думаю, что настоящее примирение возможно. Можете спросить об этом, например, Игоря Ларионова. Он поменял свое отношение?
- Он - не думаю. Его позиция мне всегда казалась самой жесткой.
- И для меня она однозначно осталась той же.
- Вы имеете в виду - по отношению к тренерскому штабу?
- Да.
- Но вот, к примеру, Фетисов и Касатонов были друг у друга на 50-летних юбилеях.
- Это право каждого человека. Значит, они нашли в себе силы отыскать зерно взаимопонимания и прощения. И слава богу! Они же были закадычными друзьями.
- После отъезда в Швейцарию вы испытывали сомнения, играть ли за сборную?
- Нет. Никаких. Я с удовольствием откликался на приглашения в сборную. Не помогать, как любят выражаться, команде, а стараться полностью самовыражаться, играть в свой хоккей, представлять интересы страны. При этом я всегда поступал честно. Можно ведь, даже если ты не в форме, приехать ради каких-то своих личных интересов...
- А в чем тут может быть личный интерес? Разве не гораздо приятнее после трудного сезона поехать отдохнуть куда-нибудь на курорт?
- Засветиться на чемпионате мира для кого-то могло означать плюсик в борьбе за хорошие условия нового контракта. То есть за свою личную выгоду. Результат команды в таком случае уже становился второстепенным.
В 1992 году после победной Олимпиады в Альбервилле я разговаривал с Владимиром Юрзиновым относительно участия в чемпионате мира в Праге. И сказал, что, по всей видимости, мы дойдем до финала чемпионата Швейцарии, я буду выжат как лимон и ничем не смогу помочь сборной. И только займу место какого-то молодого способного парня, что в корне неправильно.
- И Юрзинов вас понял?
- Да. Абсолютно. Если ты не готов - ехать нет смысла. Учитывая уровень турнира, туда нужно приезжать здоровым.
А вот какой пропущенный турнир я вспоминаю действительно с большим сожалением - это 94-й год, Олимпийские игры в Лиллехаммере. Тогда нас (с Андреем Хомутовым. - Прим. И. Р.) не отпустил клуб. Еще не было подписано соглашение между ИИХФ и МОК, обязывавшее все команды отпускать своих сборников на Олимпиады. Возможности кем-то нас заменить у клуба не было, и нам сказали твердое "нет".
- Вы бились за право поехать в Норвегию?
- Да, по-всякому. Но руководство сказало, что их не поймут болельщики, город, спонсоры. Хотя нам звонили и тогдашний министр спорта, и президент федерации хоккея Валентин Лукич Сыч. Отвечал: "Я только "за". Но я под контрактом. Если вы договоритесь с руководством клуба - хоть сейчас прыгну в самолет и полечу". Они пообещали договориться. Но, видимо, не смогли.
- В канун Ванкувера нет желания проконсультироваться с Юрзиновым, работавшим на восьми Олимпиадах, включая три последних?
- Пока нет. Но кто знает - может, однажды и появится.
- Вообще, из тренеров старшего поколения кто вызывает у вас особое уважение?
- Я всех уважаю, кто сейчас работает. А говорить, кого не уважаю, не буду. У меня есть определенное мнение. Моя жизненная позиция, философия, этика не дают мне права заниматься публичным критиканством в адрес коллег по цеху.
- Были попытки не отпустить лично вас в Швейцарию?
- Нет. После чемпионата мира-89 первая пятерка в полном составе уехала. Мы же договорились с Тихоновым так: хорошо, в этом году не едем, хоть и задрафтованы. Но через год поедем точно. На что он согласился.
В течение года я налаживал контакты. Нашел организацию, которая называлась "Моспроф-спорт", которой руководил известный бизнесмен Владимир Давидович Бениашвили, очень любящий футбол и хоккей. Большинство спортсменов уезжало тогда через государственный "Совинтерспорт", но мне удалось найти способ этого избежать.
- То есть отдавать почти все заработки советскому государству вам не надо было?
- Нет. Мы договорились, что "Моспрофспорт" обсуждает со швейцарской стороной трансферный контракт, а личный контракт является целиком нашим. Все были довольны, и мы спокойно поехали работать. Без всяких скандалов.
- Не жалеете, что в НХЛ так и не сыграли?
- Нет. И я не лукавлю. Дело в том, что у меня не было мечты играть в НХЛ. Я родился в советской стране, где о таких вещах никто и не задумывался. Мечтал выступать в сборной СССР, попасть на Олимпийские игры, на чемпионат мира. Задайте этот вопрос любому человеку нашего поколения: "Хотел ли ты с детства уехать работать за границу?" Никто же тогда и не думал, что железный занавес рухнет - и все, пожалуйста, езжайте, куда хотите!
А когда детской мечты нет - ты и не стремишься ее реализовать. Особенно когда тебе 30 лет и у тебя двое детей, которых я практически не видел, сидя восемь лет на сборах. Такие перемены в жизни были для меня на тот момент слишком радикальны.
Я ведь и потом мог поехать в НХЛ - в 91-м, 92-м, 93-м. После победного чемпионата мира приезжали из "Квебека", которым мы с Хомутовым были задрафтованы. Но я не хотел.
- Играли бы в НХЛ всей своей армейской тройкой.
- С Валеркой (Каменским. - Прим. И.Р.)? Да, возможно. Но, понимаете, если не было большого желания, то зачем себя заставлять? Не хочу кривить душой и говорить: да, мол, жаль, что не попробовал. Нет, не жаль.
- Когда вы принимали сборную, будучи тренером со всего лишь двухлетним стажем работы в ЦСКА, отдавали себе отчет, что ставите на карту всю свою карьеру? Сборная многих людей сжигает.
- Даже не думал об этом. И сейчас не думаю. Мне просто хотелось попробовать себя в этой роли. Я верил и сейчас верю в ребят, потому что они талантливы, и для меня они были и остаются лучшими в мире. Возможность сделать что-то совместное и добиться результата была слишком интересной, чтобы я от нее отказался.
Даже когда я пришел в ЦСКА, для меня самым важным было понять, что это мое. Что это меня затягивает, увлекает, что я получаю от этого положительные эмоции и удовольствие. Такое же, как во времена игры в хоккей, когда я был счастлив. Так и потом. Попробовать себя в роли тренера - сначала детского, потом молодежного, наконец, "взрослого" - стимулировал интерес: а понравится ли мне это? Мое ли это? Или надо искать что-то другое?
Всякий раз я постепенно входил во вкус и начинал получать удовольствие. Особенно меня всегда привлекали взаимоотношения с людьми. Контакт.
Когда я получил предложение возглавить сборную, все взвесил. Обсуждал эту тему с семьей. Что естественно, потому что работа в национальной команде требовала много времени. Также с помощником Игорем Захаркиным. И в конце концов все вопросы, справлюсь или нет, были подавлены ощущением потенциала сборной. Он перевесил.
А мысли, что эта работа может оказаться бомбой, которая взорвет меня самого... Возьмем работу в ЦСКА. Тоже ведь можно было к этому так подойти - ничего себе, куда забрался! Кто мог подумать: какой-то пацан, гонял шайбу и вдруг стал тренером легендарного клуба. От этого тоже может дух перехватить. Если, конечно, заниматься самокопанием и самосжиганием. И со сборной то же самое. Мне кажется, надо меньше обо всем этом думать. А просто делать свое дело.
- Жена сказала: "Бери сборную"?
- Она как-то с энтузиазмом все восприняла. Сразу сказала: "Это какое-то предзнаменование!" У нее возникли параллели - как раз с тем, что я был последним капитаном, с которым сборная выигрывала. Хотя как раз для нее это было тяжело. Потому что означало, что видеться мы будем меньше. Впрочем, тогда еще трудно было до конца представить, что это такое. Неизвестность всегда немножко пугает, но жена была настроена оптимистично.
- В одном из интервью вы сказали, что вместе с Захаркиным тщательно проанализировали, стоит ли брать сборную. В чем этот анализ заключался?
- Во-первых, потенциал команды. Во-вторых, наши собственные возможности, знания и желания. Энергетика, в конце концов.
- Хватит ли сил, думали?
- Нет, с этим все однозначно было. Не старики, молодые ребята, в расцвете сил. Желание работать, энтузиазм - огромные.
- Когда были игроком, запоминали упражнения того же Тихонова, вели ли конспекты?
- Нет, конспектов не вел никогда.
- Но потом что-то вспомнилось, когда сами начали работать?
- В моей жизни было много тренеров. И больше всплыло то, чего делать не нужно.
- И чего?
- Об этом говорить не буду. Скажу только, что я этого и не делаю.
- Во времена СССР считалось, что игрок, которому за 30 - уже ветеран. А сейчас Федоров в 40 - один из первейших кандидатов на поездку в Ванкувер. И Зубов на то же претендует...
- Это нормально. В прежнее время многие ушли раньше времени. Михайлов с Петровым, к примеру. А уже из нашего поколения многие доиграли до сорока, причем спокойно. Это во многом зависит от твоего образа жизни, профессионализма. Так что никакого удивления спортивное долголетие названных вами людей у меня не вызывает.
- На жалеете о своих словах в момент ухода из ЦСКА? Зачем нужно было говорить, что вы покидаете клуб, чтобы сосредоточиться на сборной, если уже спустя несколько дней подписали контракт с "Салаватом Юлаевым"?
- Не жалею, потому что на тот момент я действительно хотел сосредоточиться на сборной. Потому что уходить из ЦСКА, родного клуба, было слишком больно, чтобы думать о какой-то другой работе. Но мы сделали дело - чемпионат мира выиграли! И это дало ясность, что есть возможность работать дальше.
- Споры о совмещении должностей надуманные? Или работа в клубе действительно отнимает и силы, и мысли, в том числе и от сборной?
- Есть свои плюсы и, может быть, минусы. Сказать, что надуманные, тоже неправильно, коль скоро минусы существуют. Но совмещение имеет право на жизнь, что доказывают и результаты.
- Если бы ФХР и КХЛ решили, что надо выбирать что-то одно, что бы вы предпочли?
- Клуб.
- ?!!
- Да.
- От Олимпиады смогли бы добровольно отказаться?
- Да.
- Но почему?!
- Потому что обещал. Как я мог обмануть и подвести людей, которым дал слово? Был, впрочем, другой вариант. Расторгнуть контракт с "Салаватом" перед Олимпиадой, заключить со сборной, после Олимпиады расторгнуть со сборной - и снова заключить с клубом. Говорят же, что мы - уникальная нация, которая способна извернуться и обойти любые препятствия. В том числе и законодательство (смеется).
Источник: "Спорт-Экспресс"
Добавить комментарий
Стандартные
ВКонтакте